Впервые я прочитал “Русскую службу” Зиновия Зиника в начале девяностых — три обложки его впервые опубликованных в России книг, на которых преобладал красный цвет, я помню до сих пор, и это, пожалуй, единственные три обложки, которые я помню из тех времён (и ещё, конечно, первое издание довлатовского “Заповедника”, навсегда оставшегося настольной книгой). Девяностые, подарившие моему поколению сонм новых имён, перевернули моё (наше) представление о литературе и, наверное, во многом сформировали литературный вкус — во всяком случае, мой. Зиник (и ещё несколько писателей так называемого русского зарубежья) тогда был одним из главных — сам его писательский стиль дарил ощущение неизведанной свободы, свободы в смысле литературного приёма: оказалось, что складывать слова в предложения можно ещё и так. Это я сейчас, спустя тридцать лет, понимаю, что Зиник — в отличие от меня-салаги — к тому моменту блестяще знал англоязычную и прочую литературу и мог по этой причине следовать неведомыми мне тропами. Ну, то есть, очень грубо говоря, не использовать описания природы ради передачи психологизма высокого накала. Литературная речь Зиника текла свободно, он как будто сам рассказывал тебе историю маленького человека, так похожего на героев русской (школьной) классики, но попавшего в ситуацию, не представимую в условиях этой самой программы. Зиник писал “не так”, и это завораживало.
Вот, например, сюжет “Русской службы” на первый взгляд прост. Тот самый маленький человек, специалист по правильному написанию сложных слов, наслушавшись “вражеских голосов”, оказывается в сердце этого самого иновещания (речь идёт о радио, на всякий случай отмечаю я для тех, кто родился сильно позже меня, а таковых становится всё больше, время летит непростительно быстро). Пытаясь освоиться в на первых порах дивном и совершенно новом для него мире, этот самый маленький человек медленно и не всегда успешно осваивает новые для него правила игры, учит странные имена окружающих, слышит — теперь вживую — их голоса и постепенно осознаёт почти полную невозможность встроиться в продуманный не им распорядок действий. Страх, вызываемый собственной никчёмностью, подпитывается другим, параноидального характера страхом перед таинственным оружием чекистов с прошлой и пошлой родины, а именно — отравленным зонтиком, который может нанести — а некоторым уже нанёс — смертельный удар. Кафкианский морок нарастает, маленький человек становится ещё более маленьким, а мироздание в лице сослуживцев по иновещанию смотрит свысока, немного искоса и как-то слишком иронично. И вот в этой ироничности пристального взгляда, в этой снисходительной иронии и заключается для меня одна из отличительных особенностей прозы Зиника, в том числе и “Русской службы”. Интересно при этом отметить, что главный герой далёкой от школьной программы книги — маленький человек, волею судьбы оказавшийся в водовороте чуждой ему жизни, — источником стиля собственного мышления берёт, скажем, лесковского “Левшу”, Зинику это важно, в давнем большом интервью он отдельно обратил на это моё внимание. Парадоксальным образом персонаж “другой” литературы остаётся в мире “школьной программы” — хотя, что тут парадоксального, в отличие от автора-демиурга он-то другой программы и не знает.
В своём модернистском (простите за употребление такого потасканного термина, но мне так легче) тексте “Русская служба” Зиник виртуозно соединяет два этих мира — два Шапиро, живущих по разные стороны границы, но навсегда соединённых друг с другом, питающихся, так сказать, из общего источника. И в этой книге, и в других своих книгах Зиник тасует литературные традиции, стили и направления, переводы и оригиналы, вымысел и детали собственной биографии: “В наше время такого рода заимствования из жизни гораздо наглее и прямее — цельными кусками из автобиографии или аспектов быта, личных перипетий и психогеографии. Я принадлежу к этому жанру ‘биографикции’ (biografiction). Но, чтобы разобраться в хаосе личных эмоций, надо отстраниться от них, перевести в иной план и разыграть в другой ситуации (сюжете) с персонажами, где отрефлексированы эмоции и идеи, которыми ты одержим в данный момент. Я не переписываю автобиографический опыт в зашифрованном виде. Я придумываю героя с близкой мне в данный период жизни идеей фикс, достаточно безумной с первого взгляда. А чтобы читатель поверил моему герою, приходится подстраивать под него некую фиктивную реальность”.
“Русская служба” Зиновия Зиника только что вышла в издательстве НЛО — не в красной, а в зелёной обложке и с обширным и очень важным для понимания этого текста авторским послесловием, написанным специально для этого издания. Надеюсь, и остальные “красные” книги Зиника будут переизданы. Цвет обложки значения не имеет.