Пошёл третий год войны. Демагог — журнал о культуре, но нормального дискурса о ней не может существовать до тех пор, пока уничтожают людей, дома, храмы и целые города.
Третий год расчеловечивания. Путин заявлял о денацификации и демилитаризации, но произошла лишь дегуманизация, последствия которой будут сохраняться ещё долгие годы и десятилетия. Разрушаются семьи, нарушаются дружеские и профессиональные отношения: зетники против либерастов, уехавшие против оставшихся и т.д.
Третий год разложения. Книжный рынок, кино, театр, музыка, образование — всё это в жутком упадке в России. Тиражи и наименования падают, цены растут, зарплаты уменьшаются. Культура — вещь живучая. И конечно, она есть и будет. Она была и во время Освенцима, и после. Искусство сильнее политики, но говорить об этом с каждым днём всё труднее.
Третий год ужаса. Страх душит всё больше и больше: люди боятся заговорить с родственниками и коллегами, маховик доносов раскручивается с небывалой силой. Все закрываются на кухнях, в эмиграции, на дачах. Российские учёные перестают сотрудничать с зарубежными — и наоборот. Но наука — процесс коллективный, а не частный.
Третий год жестокости. Власть сажает, убивает, уничтожает, уродует внутри и снаружи страны всё, что попадётся под руку. Репрессии усиливаются, а надежды остаётся меньше и меньше. Навальный, Кара-Мурза, Яшин, Юрий Дмитриев и множество других, кого преследует государство. Военные возвращаются домой и продолжают причинять боль окружающим. В соцсетях напряжение общения только растёт.
Третий год безвременья. Война лишила нас будущего. Мы не знаем, как строить планы. Мы не понимаем, как жить и что делать. Сгущающийся мрак лишает возможности хоть как-то представлять будущее своё, близких, России, Украины.
Но мы продолжаем бороться. Каждый день читаем новости о новых погибших, посаженных, уволенных, зацензурированных, но боремся по мере возможностей. В силу слов уже почти не верится, но хоть их у нас не отнять. И будем бороться до конца. И единственное, что мы можем сделать — объединяться в нашей борьбе со злом, помня, что мрак так или иначе сменится светом. Обязательно сменится.