Прямо со входа заметен усиленный контроль полиции, тихо присутствующей на всей территории мемориала. В его начале стоят палатки со сценами для политических спикеров. Кто-то из них за мир в Украине, кто-то за дружбу с Россией, а кто-то за денацификацию и выход Германии из НАТО. Несмотря на оживлённость ораторов, вещают они скорее для собственной души: вокруг их палаток никого нет. Единственное полюбившееся публике выступление — тусовка коммунистов с палестинским флагом, поющих “Sag mir, wo die Blumen sind”.

Настоящее народное движение можно увидеть по пути к мемориалу советскому солдату. Вдоль основной площади к нему выстроилась очередь из нескольких сотен человек. В линии представлены люди разных возрастов и поколений. Например, группа из ребят двадцати с небольшим лет в спортивной одежде. Один из них, Никита, объясняет цель их появления: «Это очень важно для нас, наши деды и прадеды погибли в этой войне, многие люди погибли, просто память… надо помнить об этом… очень сложное время… наши деды рассказывали об этом…». «Здесь наши прадеды, что русские, что украинцы, что казахи… они с Сибири до Берлина дошли, как может быть, что мы не можем до Трептова добраться?» — добавляет его приятель Данила.

Ребята считают, что неприемлемо иметь политическую повестку на этом мероприятии. «Это памятник Советского Союза, там много наций [погибло]», — говорит Никита. «Избежать политики невозможно, но для нас важно прийти и почтить честь дедов, политика для нас значения не имеет», — добавляет Данила. Выяснить их мнения о текущей войне мне не удаётся. 

Некоторое количество людей пришло с изображениями своих предков. Кто-то несёт табличку вместе с детьми, кто-то отложил её и выпивает с компанией на лавочке, а кто-то держит её в гордом одиночестве перед памятником. Попытавшись поговорить с одним из них, я получил отказ от мужчины средних лет, он рекомендовал мне «идти к своим фашистам и пидорам» с украинским флагом.

Патриотически настроенный джентльмен имел в виду две группы активистов с длинными сине-желтыми флагами слева и справа от мемориала. В одной из них гордо стояли немецкоязычные граждане, не говорящие по-украински или по-русски, и тем не менее они активно взаимодействовали с посетителями мемориала. 

Я пообщался с одним из активистов, жителем Германии иранского происхождения, по имени Эреза: «Сегодня — сообщил он мне, — на нас сильно напали… Russia Today нас атаковала, хулиганы нас атаковали. Проблема в том, что они частично сильно пьяные. Как ты собираешься спорить с кем-то, кто совсем пьян? Я это, конечно, адресую Vodka-Market». Наша беседа постоянно прерывается криками и наскоками людей с мемориала.

— С тех пор, — говорит Эреза о своей мотивации прийти к мемориалу, — как я увидел кадры из Бучи и Мариуполя, массовые захоронения женщин и детей, чувствую себя обязанным быть на стороне Украины. 

— Почему для вас важно стоять с флагом именно в этом месте? 

— Конечно, существуют разные мнения. Восьмого или девятого мая, 80 лет назад сотни тысяч немецких женщин были изнасилованы советскими солдатами по прямому приказу Сталина… 

— Не сотни тысяч, — перебивает его внезапно подошедшая пожилая женщина по имени Барбара. — Это не может быть правдой… Знаете, я вам вот что скажу, один французский полковник… знаете, что он сказал?.. 

Далее следует горячий спор с немалыми преувеличениями с обеих сторон. Для немки из бывшего ГДР Барбары было важно подчеркнуть преступления других антигитлеровских союзников («Почему в Западной Германии так много чёрных детей? Те мужчины должны быть в тюрьме!»), а для Эрезы — выяснить, работала ли его 90-летняя собеседница на Штази.

На время остановив дискуссию, Эреза возвращается к нашей беседе. Он рассказывает о негативном отношении к Сталину, оккупации стран Восточной Европы, игнорированию Варшавского восстания, преступлениям Красной армии… 

— Вы не можете называть русскую армию преступной! — снова вмешивается в наш разговор Барбара. 

— Это были дикие свиньи! — как всегда непримиримо отвечает ей Эреза.

Я решаю покинуть спорящих и подхожу к огромной толпе у монумента советскому солдату. Моё внимание привлекает стоящий там человек с иконой Сталина. Он представляется ненастоящим именем Виктор («в честь победы») и объясняет, почему сегодня пришёл к мемориалу: «Путин сказал, для нас это святой день. Самая страшная война за всю историю была, с самыми страшными жертвами. И наши отцы и дети заплатили за это, и женщины тоже работали… Главная причина, что это — мы, это наша история, это жертвы, от которых Россия никогда не оправится. Идиотизм, который сейчас во всём мире творится, — это последствия вот этой вот победы со слезами на глазах».

— Как вы относитесь к тому, что люди на мероприятии придерживаются разных точек зрения?

— Я неполиткорректный человек. Я говорю, что они [люди с украинскими флагами] не только не должны здесь присутствовать, они не должны здесь жить. Вообще жить на белом свете. Я им сказал: сколько вам платят? Я говорю, вы богатые за наш счёт, вы паразиты, провокаторы, они работают с немецким режимом, немецкой полицией. А режим нам всё запрещает, всю символику — это нацизм, издевательство... Это дискриминация — нас дискриминируют за то, что мы выиграли войну. И поэтому наша задача — продолжить это, а не сдаваться».

На моё уточнение, в какой форме бы ему хотелось это продолжить, Виктор отвечает прямо: «Нацисты здесь, они никуда не делись, они пережидали. И вот эта война [в Украине] — это война нацистов, они берут реванш. Они все пережили эти времена, прикидывались мирными и всё. Будет возможность — они нас всех уничтожат… А сейчас они это делают своими коллаборантами, украинцами: немцы никогда своими руками никого не убивали, хорошие люди за них всю работу делали», — объясняет особенности политического устройства Германии Виктор. 

«9 мая — день примирения. Поэтому у меня с антисталинистами, с националистами в этот день ноль проблем…», — Виктор считает, что только с украинцами примиряться не надо: «Это не люди». Коротко рассказав о величии Сталина и сообщив, что пишет о нём книгу, собеседник дал мне в подарок такую же напечатанную икону с советским вождём.

Неподалёку от сталиниста Виктора стоит немец в кепке АфД. Его зовут Йорген, и он пришёл, чтобы «познакомиться с новыми русскими друзьями». Это у него действительно получилось: между моими вопросами он бодро общался с молодыми девушками в пилотках. Йорген и его спутница Сабине считают, что важно вспоминать так, как это делают русские, ведь у немецких памятников собирается от силы 50 человек. «[Здесь] все симпатичные люди, кроме полиции, конечно». Йорген рассказывает мне, что его арестовали в Тиргартене за надпись «За победу» на футболке, несмотря на его попытки объяснить, что это его обычная спортивная одежда. На другом мероприятии у Бранденбургских ворот его оштрафовали на 1000 евро, в ответ на что он заявил: «Только АфД может спасти Германию и мир».

Вместо отвлёкшегося на молодых русских девушек Йоргена продолжает говорить его напарница Сабина: «Украинская фракция здесь — это НКО, они немцы, настоящих украинцев здесь почти нет, очень мало… В такой день им, наверное, не стоит здесь находиться, потому что тогда была Советская Украина, а Украина была частью Советского Союза исторически, поэтому раскол наблюдается именно здесь и сейчас… Я считаю, что это неправильно».

Сабина живо рассказывает мне и о своих политических позициях: «Я голосую за АфД, но не член их партии… Мы самые трудные избиратели, мы настолько сыты по горло тем, что происходит в Германии…». Я задаю последний вопрос о её отношении к фразе основателя АфД Александра Гауланда, что национал социализм — птичье дерьмо в тысячелетней истории Германии. «Гауланд раньше был в ХДС! У меня отец родился в 1906 году, но он не был нацистом, как-то выкрутился как врач и вообще хотел нейтральную Германию, он в каком-то смысле был в сопротивлении, поэтому я воспринимаю это [высказывание Гауланда] хуже, чем другие. Но мне вообще кажется подозрительным, когда люди так прыгают из партии в партию». Она рассказывает, что ей смешно от того, что АфД одновременно считают правоэкстремистской и пророссийской. На мой вопрос, является ли всё-таки партия пророссийской, она гордо отвечает: «Некоторые [члены] — да!» 

Закончив мои беседы у мемориала на столь высокой ноте, я возвращаюсь ко входу в парк. Среди уже описанных стендов нахожу один выделяющийся: совместная выставка общества DemokratiJa и Международного Мемориала «Память против войны». Вокруг неё стоит небольшое количество народа, отличающееся от основной массы: это молодые антивоенные активисты и блогеры, а также их сторонники с бело-сине-белыми и украинскими флагами.

По словам сотрудницы выставки Наташи, основная цель «Памяти против войны» — «альтернативно победобесию отмечать этот день, который никакой не праздник, конечно, а сейчас, в связи с актуальными событиями [войной в Украине] — с ещё более трагическим оттенком». По её словам, к ним часто подходят и говорят, что они «украинские фашисты», хотя в этой части парка обстановка ещё относительно спокойна.

— Как взаимодействовать с этими людьми? 

— Переубедить — это сложный вопрос, но мы, по крайней мере, им противостоим, показываем свою альтернативную точку зрения. Они решили это повторить, раньше это были угрозы, а теперь это стало реальностью. Там надо очень глубоко копать и начинать сначала, это вопрос образования и гражданского просвещения. Единственное, что мы обязаны делать — это напоминать им постоянно, что даже просто принести цветы и сказать спасибо российским освободителям — это уже не то, что слишком мало… Сейчас идёт война в Украине, и потомки освободителей совершают военные преступления на наших глазах… Об этом нужно постоянно говорить — и сегодня в том числе.

Наташа и коллеги «очень отрицательно отнеслись к тому, что три года назад запретили украинские флаги тоже, даже ходили в суд по этому поводу. Через год сходили в суд украинцы — и успешно. А то, что им [большинству] это запрещают — это не очень сильно нам помогает, если честно. Всё равно видно — они же и креативничают, и одеваются в триколоры. Хотя это всё равно правильно — нельзя показывать флаг агрессора, плевать, что 80 лет назад Советским Союз победил в войне — это не оправдывает вообще ничто. Я думаю, что это необходимо — жертвы не должны приравниваться к агрессорам. Россия — это агрессор, поэтому показывать её символику — это поддержка войны».

После грустного разговора с Наташей я присоединяюсь к небольшой акции антивоенных активистов — шествию к памятнику для возложения цветов. Процессия из пары десятков человек с украинскими и бело-сине-белыми флагами продвигается сквозь массы празднующих. «Фашисты», «проплаченные», «предатели» — кричат им, не стесняясь конвоя полиции, окружающие.

В группе идут в основном молодые активисты, но есть и пару людей постарше: например, бесстрашная женщина Елена. На вопрос, важно ли ей идти именно в этой колонне из идеологических убеждений, она отвечает: «Из христианских!»

По словам Елены, гражданская позиция играет важную роль в её жизни. «Я в соцсетях тоже этим занимаюсь постоянно. Я, правда, людей обычно рашистами не называю, но так уж меня это возмутило, что мне хотелось что-то сказать», — комментирует она свою реакцию на постоянно сопровождающие нас выкрики и агрессию.

Вокруг демонстративно поют песни, ставят из колонки российский гимн, выкрикивают о славе СССР и открыто угрожают. 

— Почему их так много, а демонстрантов так мало? 

— Считается, — говорит моя собеседница, — что те, кто собираются в Трептов парке, это рашисты. Люди другого мнения в других местах где-то собираются, я думаю, что их много на самом деле. Мне самой обидно, действительно, что так мало [людей], хотя они правы абсолютно. 

— Удаётся ли привлечь молодёжь из русских немцев?

— Не знаю, боюсь, что это поздно уже… сейчас уже четвёртый год войны, они совсем уже свихнулись — не только там, но и здесь тоже, — грустно говорит Елена.

После шествия вокруг мемориала я общаюсь с организаторкой антивоенного шествия из DemokratiJa, молодой девушкой, которую также зовут Елена: «Мы проводим эту акцию уже четвёртый год подряд, — говорит она. — Для нас каждый год очень важно, особенно с момента полномасштабного вторжения, говорить о том, каким образом путинская пропаганда использует Вторую Мировую войну для оправдания текущей агрессии в Украине».

Девушка рассказывает о том, почему она пришла к мемориалу: «Я из Санкт-Петербурга, мои родственники пережили блокадный Ленинград — и это большая, существенная часть нашей истории. Но проблема состоит в том, что эту войну, во-первых, бесконечно смешивают с текущей агрессией в Украине, а во-вторых, даже в рамках этой войны, того, что потом происходило в Советском Союзе, очень многие вещи не были обговорены… Это наша общая история, которая присутствует в каждой семье. Мы здесь собрались, чтобы показать, что мы помним, мы в том числе берём ответственность за то, что сегодня происходит в Украине».

Я спрашиваю Елену про русских немцев и возможность продуктивного диалога с ними. По её словам, взаимодействие с ними проходит гораздо сложнее, чем с немецкой коммунистически настроенной молодёжью, приходящей к мемориалу 8 мая. Антивоенные активисты не справляются с задачей донести до них альтернативную точку зрения: «В Германии очень много путинистов, поздних переселенцев, которые не нашли себя там, не нашли себя здесь — и в итоге немножко застряли между двумя состояниями и нигде себя не чувствуют как дома».