Язык поисковых запросов, хотя и основан на естественном языке, является искусственным и придуман библиотечными профессионалами для того, чтобы кодировать информацию и составлять каталоги. 
А когда студенты\ки с других факультетов (не библиотечных, где это профессионально преподаётся) сталкиваются с библиотечными системами, то для них наличие определённого языка, на котором нужно говорить с электронным каталогом, неочевидно. Сам факт того, что с поисковой инфраструктурой нужно разговаривать на специальном языке, не проговаривается и остаётся скрытым для многих пользователей\ниц. 
И здесь обнаруживает себя языковой барьер, потому что студент\ка разговаривает с этой системой на естественном языке. Например, просто вбивая название или предложение в поиск, студент не находит релевантных документов. Дальше не ищет – ведь нет ничего. 

Коммуникация не состоялась, потому что пользователь\ница и система говорят на разных языках. При этом они об этом могут даже не знать!

В последнее время, всё больше знакомясь с англоязычными сервисами для поиска научной литературы и продолжая работать с российскими базами научной информации, я всё больше задумываюсь о том, как вообще предполагается налаживание общения между пользователем\ницей и поисковой системой. Как проектировщики\цы научных поисковых систем видят взаимодействие системы и пользователя\ницы? 
Мой вопрос касается именно цифровой информационной инфраструктуры, которая предназначена для личного взаимодействия, то есть это все электронные сервисы: электронные каталоги, индексы цитирования, базы научных публикаций, сайты научных журналов.

Когда я училась на библиографку, мы много внимания уделяли тому, чтобы освоить язык поисковых запросов. У него есть свой синтаксис, своя морфология – при этом они различаются от каталога к каталогу. И, скажем, язык поисковых запросов Российского индекса цитирования будет отличаться от языка поисковых запросов в Гугл Сколар. 

Так вот библиографы\ки должны этот язык выучить, чтобы решать две задачи: 
Во-первых, наполнять базы, заносить документы и составлять карточки для каталога. Например, если открыть карточку документа в Российской Национальной библиотеке или в Российской Государственной библиотеке, то, помимо описания по ГОСТу, в котором будут указаны автор\ка, название, место, год издания, количество страниц, будут ещё присвоены рубрики. И вот рубрики составляются по правилам языка предметных рубрик.
Во-вторых, знание языка поиска делает библиографа\ку переводчиком\це, который\ая оказывает помощь читателю\нице библиотеки во время поиска. 
Получается, что библиографы\ки сначала языковой барьер создают, а потом помогают исследователям\ницам его преодолеть. (Если помогают, конечно.) 

Ну, ладно. Поняли, что надо переводить запрос с одного языка на другой. Что делать теперь? 
Нужен переводчик\ца. Или нужно выучить этот язык, если вы хотите общаться.
Обычно, насколько я знаю, практика устроена так: пользователь\ница обращается к библиограф\ке (офлайн или виртуально). Тогда библиограф\ка или сам\а ищет нужные документы и уже предоставляют студенту\ке только список, или библиотекари\ки учат пользователей\ниц составлять запросы. Насколько это увенчивается успехом, для меня остается загадкой.
В иных случаях на сайте, где-то в каталоге, можно найти руководство к пользованию, как применять разные операторы. По крайней мере, в Российской государственной библиотеке руководство интуитивно ищется в основном интерфейсе каталога, но в Российской Национальной библиотеке надо провести отдельную экспедицию, чтобы объяснить, где находится страничка с гайдом. 
Зачастую фраза на языке поисковых запросов – это комбинация слов и поисковых операторов, которые указывают поисковой системе, что со словами нужно сделать. Например, запрос “газета AND верстка” составлен на языке поисковых запросов. В нём есть два ключевых слова и оператор AND, указывающий на то, что нужно искать сочетание обоих слов сразу.  

Я свою задачу как независимой библиографки видела в том, чтобы научить исследователей\ниц языку поиска и показать, что в целом он не очень сложный. 
Каково было моё удивление, когда я подписалась на англоязычных преподавателей\ниц, которые много внимания уделяют библиографической составляющей обучения, и узнала, что в библиографии бум сервисов для поиска и подбора литературы. Сервисов, базирующихся на технологии типа ChatGPT или аналогов.
То есть академические  поисковые системы учатся разговаривать на естественном языке. А не ждут, что пользователь\ница начнёт разговаривать на их диалекте. 
В этом смысле меня восхищает сервис Elicit. Это сервис, которому буквально можно задавать вопросы. Не нужно ключевые слова подбирать, не нужно думать, как выстроить, какие скобки поставить, с какими поисковыми операторами. 
У него (неё?) можно спросить, например, как взаимосвязаны финансовые показатели компании и приверженность этой компании и ESG-принципам. И Elicit поймёт, что вам нужна именно корреляция (а не её причины) двух элементов, и будет искать релевантные статьи. 
И вы мне можете возразить: “Но в Google же давно можно вбить подобный вопрос. И он покажет результаты, которые именно вот на этот вопрос и отвечают”. 
Да. Но это Google вообще. Это не поиск научных публикаций.
А в Google Scholar, например, если вы зададите такой вопрос, то вы получите выдачу, основанную на совпадении ключевых слов, а не суженную до вашего запроса. 

Мне тенденции в англоязычной академии очень нравятся. Я радостно и восторженно приветствую каждый библиографический сервис, который умеет разговаривать на естественном языке, на языке исследователей.
И мне одновременно очень жаль, что для русскоязычной академии таких сервисов нет, а языковой барьер преодолевается не проектировщиками поисковых систем, а самими пользователями.