Одна из сложностей, с которой сталкиваются читатели литературных произведений, — это не(до)понимание исторического и/или интеллектуального контекста, который был важен автору и его современникам и непосредственно влиял на интерпретацию и восприятие этих текстов. Читатели, незнакомые с распространёнными в то или иное время представлениями, часто списывают непонятные детали на особенности художественного мира или пытаются интерпретировать их с помощью своих собственных представлений. Однако часто такие неясные детали проясняются при рассмотрение интеллектуального контекста произведения. В этой заметке я постараюсь показать это на примере романа Леонида Добычина “Город Эн” (1935).

Роман Л. Добычина представляет собой классический роман воспитания (т.н. Bildungsroman), в котором описывается становление главного героя. Произведение написано от лица мальчика, остающегося безымянным на протяжении всего романа, и охватывает период его взросления — в начале повествования он ещё не пошёл в школу, тогда как в конце — сдаёт выпускные экзамены. Особое значение в романе уделяется книгам, которые читает мальчик, — мировоззрение добычинского героя строится на прочитанном: он сравнивает литературных героев и отношения между ними с собственной жизнью. Между тем, любимым произведением героя, которое он перечитывает с самого раннего детства, оказывается, как кажется, совсем не детская книга, а именно — “Мёртвые души” Н. В. Гоголя.

В современных исследованиях, предлагающих интерпретации чтению героя, в особенности, “Мёртвых душ”, часто отмечается тот факт, что герой читает взрослые книжки. В некоторых статьях это объясняется зрелостью или интеллектуальной развитостью героя. Однако в настоящей заметке я постараюсь показать, что появление фигуры Гоголя в романе Добычина играет совершенно другую роль, которая становится ясной в контексте дискуссий о влиянии гоголевских произведений на читателя, начатой в интеллектуальных кругах на рубеже XIX и XX веков.

С самого начала романа еще не повзрослевший герой увлекается “Мёртвыми душами” Гоголя. Между тем, интерпретация поэмы добычинским мальчиком разительно отличается от классической. Самым главным в ней ему кажется дружба между Чичиковым и Маниловым: “Я взял книгу и читал, как Чичиков приехал в город Эн и всем понравился. Как заложили бричку и отправились к помещикам, и что там ели. Как Манилов полюбил его и, стоя на крыльце, мечтал, что государь узнает об их дружбе и пожалует их генералами”. Неправильно понятый роман становится моделью не только для выстраивания отношений с людьми – добычинский герой ищет себе такого же друга, каким был для Чичикова Манилов, – но и мечтаний: “Раздеваемый нянькой, я думал о том, что нам делать с этим выигрышем. Мы могли бы купить себе бричку и покатить в город Эн. Там нас полюбили бы”. 

Детский мир добычинского мальчика оказывается наполнен гоголевскими героями:  дама, увиденная мальчиком по дороге в церковь напоминает ему Чичикова, после чего он называет её про себя только “дама-Чичиков”, а его первый друг Серж становится ещё одним Маниловым: “Мы с тобой – как Манилов и Чичиков” – говорит маленький герой Сержу. Когда позже, в училище, мальчику предлагают классическую интерпретацию “Мёртвых душ”, она не вызывает у него отклика: “Слыхал ли ты, Серж, будто Чичиков и все жители города Эн и Манилов – мерзавцы? Нас этому учат в училище. Я посмеялся над этим”.

Выбор Гоголя в качестве любимого писателя героя и “Мёртвых душ” в качестве его настольной книги не случаен и, по всей видимости, обусловлен специфическим восприятием фигуры Гоголя на рубеже веков: 

речь идет как об определённой интерпретации его произведений, так и о мифологизации образа писателя.

В 1880-х —1890-х гг. публикуются материалы к биографии Гоголя (в том числе, его письма), которые противоречили образу писателя, созданного Белинским и Чернышевским. К 1909 году выходит ряд работ, посвящённых разрушению штампа о реалистическом взгляде Гоголя: в них писатель сравнивается с демоном, Мефистофелем, чертом.  Одним из первых критиков Гоголя, рассматривающих его личность и произведения в отрицательном ключе, становится В. В. Розанов, философ и литературный критик. Розанов публикует статьи о Гоголе, в которых подвергает жёсткой критике как самого писателя, так и его произведения (в особенности, “Мёртвые души”). 

В критике Розанова творчество Гоголя обладает особым влиянием на читателя — оно лишает его чувства действительности: “Перестаёшь верить действительности, читая Гоголя. Свет искусства, льющийся из него, заливает всё. Теряешь осязание, зрение и веришь только ему” или “С Гоголя именно начинается в нашем обществе потеря чувства действительности, равно как от него же идет начало и отвращения к ней”. Колдовское воздействие Гоголя, с одной стороны, связано с мёртвым характером его творчества: “Отсюда — неизгладимость этого впечатления: оно не закрывается, не зарастает, потому что тут нечему зарасти. Это — мёртвая ткань, которая каковою введена была в душу читателя, таковою в ней и останется навсегда”. С другой стороны, для читателей губительны представления о реалистичности его взгляда: “Вовсе не отразил действительность он (Гоголь — Л. У.) в своих произведениях, но только с изумительным мастерством нарисовал ряд карикатур на неё”. 

По этой причине одной из наиболее важных задач для Розанова становится борьба с влиянием Гоголя и его “мертвечиной”: язык Гоголя – “мёртвая ткань”, его герои — “мертвецы”, а сам писатель — некрофил. До тех пор, пока остаётся убеждение, что произведения Гоголя имеют отношение к реальности, они будут обладать способностью вводить читателей в заблуждение, принимать за действительность то, что, на самом деле, является фантастическим вымыслом: “Его воображение, не так относящееся к действительности, не так относящееся и к мечте (курсив мой — Л. У.), растлило наши души и разорвало жизнь, исполнив то и другое глубочайшего страдания”. 

Возвращаясь к “Городу Эн” Добычина, важно отметить, что время действия в романе совпадает с началом наиболее активных дискуссий о Гоголе. В частности, в школе, где учится добычинский мальчик, празднуют сто лет со дня рождения писателя. Он становится свидетелем того, как отец Николай советует подражать “Гоголю как сыну церкви”, а учитель словесности читает оду собственного сочинения, над которой герой смеётся впоследствии. Действительно, в 1909 году юбилей со дня рождения Гоголя отмечался особенно пышно: “в большинстве университетов, средних и начальных учебных заведений империи в день рождения Гоголя были отменены занятия, повсюду в школах совершались панихиды, практически на всех театральных подмостках и в концертных залах либо давались спектакли по драмам Гоголя”. 

Однако на осведомленность добычинского героя в дискуссиях о вреде чтения гоголевских произведений ничего не указывает. Более того, призыв подражать «Гоголю как сыну церкви» предполагает, что окружению мальчика – учителям, школьникам и другим жителям маленького города – проблемы, обсуждавшиеся современными критиками литературы, не интересны или не знакомы вовсе. Л. Добычин, напротив, следил за дискуссиями о Гоголе: в более ранних исследованиях уже отмечалось, что фигура Гоголя в «Городе Эн» появляется в соотнесенности с работой «Мастерство Гоголя» А. Белого.

Изучение интеллектуального контекста — а именно распространённых на рубеже веков представлений о Гоголе и его поэме “Мёртвые души“ — позволяет предложить более точную интерпретацию произведения и, вместе с тем, обнаружить важные для определённого времени или среды идеи, не являющиеся актуальными сейчас. Представления о вреде гоголевских произведений, незнакомые современному читателю, безусловно были хорошо известны современникам Добычина. Исследование этих контекстов даёт объяснение появившейся интерпретации “Мёртвых душ” в “Городе Эн” и их влиянию на главного героя.

В критике Розанова и его последователей на рубеже XIX и XX веков Гоголь рассматривается исключительно как “вредный”, обладающий демоническим влиянием писатель. Наиболее губительным для читателей произведением оказываются “Мёртвые души”: оно лишает их чувства действительности, незаметно подменяя реальность вымыслом. Ребенок в “Городе Эн”, воспитанный на произведениях Гоголя, воплощает все самые худшие страхи Розанова: он утрачивает связь с действительностью — вместо неё остаётся только неверно понятный гоголевский мир и гоголевские персонажи: мальчик видит героев Гоголя в живых людях и принимает город Эн за существующее место, в которое мечтает поехать. Разрыв между действительностью и ее интерпретацией героя подчеркивается и другой деталью: в самом конце романа оказывается, что у мальчика плохое зрение, о чём он не догадывался на протяжении всего повествования. “Город Эн” заканчивается размышлениями добычинского героя: “Я стал думать о том, что до этого всё, что я видел, я видел неправильно”. 

Рассматривая произведение Добычина в интеллектуальном контексте, становится очевидной связь романа с важными дискуссиями о чтении, распространёнными среди его современников. 

Мальчик из “Города Эн” оказывается тем самым “несчастным” читателем, которого произведения Гоголя вводят в заблуждение. Гоголевская поэма очаровывает его, и из-за этого он оказывается не способным верно — с точки зрения представлений на рубеже веков — осмыслить фигуру Чичикова, который кажется ему не отрицательным персонажем, как в классической интерпретации, а примером для подражания: он с детства мечтает жить в городе Эн и построить такую дружбу, какая была между Чичиковом и Маниловым.

Интерпретация романа оказывается непосредственно связана с представлениями о Гоголе как о чёрте, а о “Мёртвых душах” а — как о вредном чтение. Знакомство с распространёнными в XIX-XX веках идеями позволяет сделать вывод, что “Город Эн” Добычина является, прежде всего, романом о влиянии чтения: 

“неправильное чтение” лишает героя чувства действительности, заставляя во всем видеть “гоголевскую мечту”.