Я демагог и социолог Максим Слав.
Я не верил в войну, пока в полдвенадцатого утра меня не разбудила плачущая подруга.
Позавчера после заседания Совбеза демагог и филолог Фёдор Отрощенко предложил мне написать колонку про войну — я тогда думал написать, почему войны не будет.
А два с половиной года назад моя приятельница то ли в шутку, то ли всерьёз предложила мне написать сценарий сериала. Я посмеялся, но подумал о сериале по Февральской революции и о том, как никто не принимает Ленина всерьёз. И это такой монстр, который появляется из фона. А мы-то, современные зрители, знаем, как случилось в 1917!
Так вот, сегодня я хочу предложить вам путешествие в недавнее прошлое.
Первый на моей памяти человек, который заговорил о войне, был Григорий Юдин. По нему, наш тип режима, плебисцитарная демократия, заканчивается двумя путями: смерть автократа или война. Пример, который он приводил, – Луи Наполеон, племянник Наполеона I. Человек, который подмял под себя парламент, который сидел на референдумах о поддержке, который рассчитывал на маленькую победоносную (и ненужную) войну против Пруссии. Война закончилась за несколько месяцев: было окружение, разгром, пленение Луи Наполеона, Коммуна и блокада Парижа. А в Версале провозгласили Германскую империю.
Впервые об этом Юдин заговорил в мае 2019 г. Причина, на взгляд Юдина, в том, что вся система власти упёрлась в одного человека — Путина. Не Путин поддерживается местными элитами с клиентеллами, а Путин своим рейтингом поддерживает остальных, в т. ч. губернаторов и, соответственно, их решения. Всё теперь зависит не от того, как собираются ситуации в разных регионах, — всё зависит от рейтинга одного человека. Система подкрепляется спиралью молчания и подкрепляет её, отсутствие свободных выборов и СМИ создаёт ощущение, что все поддерживают президента. Если вы против, то вы в меньшинстве: есть глубинный народ, он хочет Путина, против демократии не попрёшь. Если вы не поддерживаете, то ничего, за вас проголосуют, против демократии не попрёшь. Но от такого режима устают. Война, маленькая и победоносная, приносящая лавры без особых жертв, — последний инструмент заставить себя полюбить. Вот поэтому выбор только между войной и смертью: дойдёт до этого или не дойдёт?
В 2019 и 2020 война мне тогда казалась невозможной. С кем война, зачем война? Что это будет, если не очередное обострение на Донбассе?
Летом 2021 г. о войне заговорил Павловский. Павловский для меня аутсайдер, а у аутсайдеров иногда бывают интересные прозрения, к аутсайдерам стоит прислушиваться. Но, как и многие другие аутсайдеры, он это просто почувствовал, по его словам. Почувствовал и почувствовал – иногда у аутсайдеров случаются прозрения и в другую сторону.
А потом случилось ноябрьское обострение, и о войне стали говорить все, кто только умеет говорить и печатать.
Насколько я её понимаю, она началась не из-за России, а из-за США. Слив в американской прессе из-за плохо проходящего пакета инвестиций в инфраструктуру. Смешные карты как такая (см. Рисунок 1), разговоры про семь тысяч миротворцев из Приднестровья, захватывающих Львов – это всё было смешным и неправдивым.
Рисунок 1. План из британской прессы.
Какие стрелочки? Какой Львов? Как можно двумястами тысячами солдат захватить и удержать сопротивляющуюся страну? Для Чехословакии, в два с половиной раза меньше по населению и куда уж меньше по территории, потребовалось полмиллиона войск – как Украину двумястами тысяч войск можно оккупировать?
Война и Донбасс никому не сдались в России кроме семи процентов националистов. Да, есть и такие, и они бы были в ГосДуме. Будут ли они рады веренице гробов? Рады ли будут остальные, для кого украинский цинк тоже что-то значит? И вот тут я впервые услышал версию, как война может случиться: это будет операция по уничтожению украинской армии, без оккупации, потом войска отойдут к границам.
И с тех пор разговоры о том, будет ли война, упирались в один вопрос: во власти люди сошли с ума или нет?
А сегодня мы здесь.
И пока я это писал, меня не покидало одно очень болезненное чувство.
Вдруг оказалось, что пропаганда действительно убивает. Оказалось, что президент, говорящий штампами о нацисте-президенте с еврейской фамилией, не смешон – он убивает. Оказалось, что члены Совбеза, пишущие исторические статьи, не смешны – они убивают. Что убивают сталинисты, говорящие про хунту. И сразу вспоминаешь свои анекдоты про то, какие украинцы смешные. О шутках, простите за встроенный анекдот, не может быть и речи.
А все эти люди в белом пальто, говорящие привычные правильные вещи, и над которыми мы привычно потешаемся, как Явлинский; вдруг оказалось, что эти люди были правы.
Вдруг оказалось, что мысль "вот Путин умрёт, и дальше мы как-нибудь сами всё нормально устроим", была ложью.
Мы не устроим. Нормально не будет. Дальше будет другим. Как страшно за друзей-украинцев и за их семьи — как же страшно им!
А как стыдно! Как смотреть в глаза другим и оправдываться, пусть и обоснованно, что в России авторитаризм и менты, что население аполитично, что меньшинство в такой ситуации не поменяет ситуацию? Ведь это всё так, но вчера в Москве было два пикетчика, и в Питере один. Мы с насмешками над стариками, набирающими на выборах один процент, и мыслью о Прекрасной России Будущего профукали войну и позор.
И после этого я сам стану как Явлинский до конца своих дней. Войну нельзя. Войну нельзя. Войну нельзя.
Я демагог и социолог Максим Слав, я очень хочу жить в мире, в котором шутить про всех можно, и это будет смешно и неопасно. И я очень хочу жить в мире, где в войну не верится, и это правда.