Глава 1
На сей раз мы оба
Старая оттепель нерасторопна, всё снова застыло в снегу
На этапе бессонницы и апатии
Пора научиться претерпевать неуверенность, пока мы читаем
Ощутима потребность в любовной интриге
Нет никого — он или она успокоились и углубились в себя
Есть отношения, но в них недостаточно простоты
Люди весьма агрессивны и с каждой неделей всё больше
Советский полковник, появляющийся в этих наших историях
Сентиментален и косолап
Он твёрдо придерживается собственных принципов, ими зажатый
Однако здесь есть небольшая частица правды — я рада приветствовать вас
Здесь, при помощи нескольких непритязательных слов можно сказать правду
Это так, потому что мужчины и женщины своё чувство чести демонстрируют часто
Глава 2
Формы совсем никакой, что невозможно представить себе увиденным сверху
Чувство времени тоже отсутствует, ибо работа осуществляется эпизодически
Чувства, что я пытаюсь произвести впечатление, также замечено не было
Синие тени следов и рассеянный розовый или зелёный свет между ними в промокшем парке были пропитаны снегом
Отблеск жестокого слова МИР, выкрашенного зелёным, криво отображался на пустынном участке льда
Ленинград в той моей памяти напоминал мелководье нагромождение щебня и талого снега, наводнённый пустырь микрорайона на севере города, мы его часто пересекали зимой направляясь к жилому кварталу, чья поверхность была безнадёжно изломана светом
Что-то морозом не схваченное или та самая нехватка вещей
Сумерки, какими они по-прежнему оставались
Вечерами особенно, мы диктовали и конспектировали, в преддверии написания русского шорт-романа, ничуть не придуманного, не сконструированного, смещаясь в то время, каким я переживала его, не имея возможности поохотится лично
Проявляя терпение и непредсказуемость — засыпая в готовности, даже в унынии
Нет бумаги для книг
Я утратила всякое чувство формирования выражений
На юге вообще нет бумаги, и мясник пихает куски жирной черной говядины в дамские сумочки
И иные связи имеются, на других уровнях, между нашими происшествиями
Глава 3
Что-то висит в гостиной, оно зелёное
Расписная селёдка повешена там, где её труднее узнать
Там я спала в углу на софе по кличке Америка
В постели под Выборгом благодаря гвоздодёру с дуэтом «сорока — собака» поющим балладу, не призывая соседа трясти своим одеялом
Мне снилось, что с мамой гуляю, где-то в Крыму, когда мы заметили двух солдат и при них человека в наручниках
Преступная личность на почве страсти
Загадка, зависящая от запоздалого узнавания вещи, типа селёдки — армянская
Фамилия девичья
Виза
Я ответила самому главному в консульстве, сказав — это брачное слово
Руины — ты видишь теперь, что народ наш должен сидеть в своих траншеях на корточках и разговаривать о красоте
Враг примерзает к своим насаждениям
Выжившие старухи, должно быть, были ведьмачками, высказал Миша
Сучками, сказал Аркадий Трофимович, преступность на почве страсти — наша советская благодать
Глава 4
Гиперчувствительность человека в Америке более не забавляет
А в русском романе это оборотная сторона человека
Целостное существо с собственным голосом, что-то бубнящее уткнувшись носом в стену
Стена подсознательно располагалась между грудей
Не обладая правами, но подвергаясь давлению
Мы добросовестны
С возрастом человеку надо набрать кое-что кроме веса
Высь
Приверженность
Долгое ожидание в драматургии переживания
Тут же от половиц резко повеяло холодом
Туристы скупают веники из берёзы
Не раз, пока я пишу, ты поймаешь себя на том, что читаешь о ленинградском свете и о погоде
Следующим утром было уже минус восемь, и мы легко ощущали течение времени, поскольку у нашего времени не было цели
Глава 5
Мы заняты производством, хотя это наше время немых людей
Тусклый жилой фонд блокирует сущность иглу
Невероятная переоценка мяса и денег
Сон где-то посередине между крушением и построением
Следом сон, в котором Сталин входит в него
Людям велено обновить средства, с помощью которых они удовлетворяют свои материальные потребности, а это совсем не искусство
Весь свет губит белый цвет
Кого же тогда любить
Что
Как можно любить свою жизнь, если она новая
Титулованный эмигрант — буржуазный лирик
Почему бы и нет, сказала Лидия Яковлевна
Если социалистический реализм возможен, то возможна и буржуазная лирика
Сначала на почту, в аптеку потом
Глава 6
Аркадий Трофимович писал с половины второго до трёх
Белое и безразмерное
Огромные злые вороны и яростные сороки поджидали собаку под деревом
Кличка Полкан, которую стоит назвать ради звания
Полковник в снегу, возле бабушек, рассевшихся на скамеечках с минералкой, добытой из чугунины
Он снимет свой внушительный френч, чтобы накрыть ребёнка на рельсах
Фраза и её бездеятельность
Её метонимия
Позже Витя приехал — разговор с ним неспешен
Вычёркивание, согласование, силлогизм, замедление
Трудно сказать, был ли умиротворён тот человек или не существовал никогда
О чём-то таком, практически ни о чём, к примеру, можно сказать, но не показать
Можно сказать… не-пришей-кобыле-рукав — это о нём
Он банален
Демагог — журнал о независимой культуре.
Мы берём интервью у андеграундных режиссёрах, выпускаем рецензии на главные книги независимых издательств, рассказываем о новостях культуры, репрессиях, цензуре и релизах, публикуем аналитические материалы о прошлом, настоящем и будущем.
Вы можете помочь рассказывать больше и чаще настоящей живой культуре, подключив ежемесячное пожертвование на Boosty или Patreon. Помните, что Демагог — свободный журнал для свободных людей. Мы зависим только от вас!