Будильник звонил и звонил. 6:15 утра, 6:20, 6:30… Звонил без остановки, но не его будильник, а где-то за стенкой, на этаже. Николай поднялся, скрипнув кроватью, натянул штаны и вышел за дверь. Он нетвёрдо ступал по тусклому коридору и прислушивался у каждой комнаты: 12-й, 11-й, 10-й… Остановился у блестящей девятки в нерешительности, потом отрывисто постучал. Будильник продолжал звонить, больше ничего. Николай посмотрел по сторонам — не проснулся ли кто-то ещё? Большинство комнат пустовали. В туалете хлопнула форточка, потянуло холодом. Николай снова постучал, громче. Внезапно будильник замолк. Николай осторожно приложил ухо к двери — плотная тишина, как под водой.
«Умер», — понял Николай. Крупный пожилой сосед с безвольным взглядом. Поднимаясь на седьмой этаж, он подолгу стоял на каждой площадке и тяжело дышал. После него лестница была усеяна каплями пота. «Наверное, сердце не выдержало». Николай уже слышал точно такую историю про скончавшегося в каморке под крышей соседа. Его нашли только через три дня — по запаху. Николай достал телефон и начал писать хозяину квартиры. Хотя что он сделает, придёт и вскроет дверь? Он всё стёр. Снова зазвонил будильник — Николай вздрогнул всем телом.
«Или пойти лечь спать? Сделать вид, что ничего не было? Не моё же это дело, в конце концов. Но как дальше жить здесь, зная, что за дверью лежит мертвец?!» От безвыходности Николай застучал кулаком в дверь. Внутри что-то зашевелилось, мучительно застонало, будто выползая из-под груды камней. В два прыжка Николай преодолел коридор, хлопнул дверью и бросился под одеяло. Там он позволил себе рассмеяться.
К полудню от ночного происшествия осталась только тупая головная боль. До обеда Николай просидел за столом с ручкой и блокнотом. Сложенное со скрипом четверостишие показалось одновременно банальным и непонятным. С гадким послевкусием он бросил блокнот в ящик стола. Разогрел в духовке замороженную лазанью и наспех поел. Уже в пальто он позвонил на старую квартиру. Долго не отвечали, потом устало заговорила женщина.
— Да, Николай.
— Я собираюсь выходить, буду у вас через полчаса.
— Николай, сегодня не получится. Мы заболели.
Он третий месяц пытался забрать свои вещи: книги, зимние ботинки, кларнет. Новые жильцы были очень занятыми людьми. И часто болели. Николай набрал воздух, чтобы объяснить, что это его вещи — имеет он, в конце концов, право… Трубку повесили. Раньше он непременно сломал бы какой-нибудь предмет мебели: пробил кулаком дверь или пнул мусорное ведро. Но последний год приучил его ценить и самые скромные удобства.
«В банк, тогда в банк!» Он сбежал по винтовой лестнице, и серый двор с дождевыми разводами на стенах завертелся волчком. На улице разбили большой блошиный рынок — вереницу из белых шатров. В каждом из них, как на театральной сцене, сидели причудливые продавцы и торговали всем подряд: украшениями, сервизами, африканскими статуэтками. Делали это с подчёркнуто безразличным выражением.
Николай остановился у книжных развалов, открыл сборник взрослых комиксов. Чернокожий парень выгуливает собаку на поводке, к нему подходит человек в пальто. «Милая у тебя обезьянка». «Это собака», — поправляет его парень. «Я не к тебе обращаюсь!»
Николай углубился в чтение, время шло незаметно. Сцепив руки за спиной, вокруг ходил седой розовощёкий продавец в жилете сафари. Наконец не выдержал.
— Здесь не читальный зал!
Николай отложил книгу и рассеянно посмотрел на него. Продавец быстро схватил её и вернул на место — в одну из коробок.
— Я просто выбирал…
— Вы уже два часа выбираете. Здесь не читальный зал, не читальный!..
Продавец повторял это снова и снова, распаляясь всё сильнее. Его щеки уже стали пунцовыми. Николай смотрел ему прямо в глаза. На секунду промелькнула мысль ударить его в лицо, чтобы он заткнулся, чтобы вставная челюсть вылетела на асфальт. Но старик был крепкий — он бы не упал, а вцепился в горло жилистой рукой и заголосил, начал звать на помощь. Поднялся бы хай, позвали полицию. А потом арест, депортация, Россия… Николай вежливо пожелал месье доброго дня и протиснулся мимо.
В метро Николай не садился — поговаривали, что город кишит клопами. Он навис над женщиной в очках, которая с серьёзным видом читала любовный роман. Каждая глава заканчивалась короткой фразой, которая поражала читателя и заставляла скорее перевернуть страницу. «…Жан протянул руку и привлёк меня к себе. Тогда я ещё не знала, что это был наш последний трах». Женщина с недоумением подняла к Николаю лицо. Он отвернулся.
Красивое угловое здание банка «Головное общество». Высокие окна на время протестов тщательно заделывали фанерой. В третий раз за месяц перед Николаем раскрылись его двери, из-за стойки с улыбкой приподнялся служащий, но сразу помрачнел. У служащего не было руки, один рукав рубашки был завязан узлом пониже плеча.
— Добрый день. Я насчёт моей карты. Мне её так и не разблокировали…
— Я же вам уже объяснял, месье, это сейчас невозможно, — раздражённо сказал служащий.
— Да, но мне сказали, что если я пришлю контракт на жильё, её разблокируют.
— Кто вам это сказал?
Николай был готов и с бумажки прочёл сложное имя работницы банка.
— Давайте я проверю.
Служащий одной рукой бил по клавиатуре, а потом быстро перехватывал мышь и водил по коврику. Его плечи сильно перекосились за работой.
— Да, к сожалению, ничего нельзя сделать…
Николай намеренно ожесточился.
— Могу я поговорить с кем-то ещё?
— Зачем? Вам скажут то же самое.
— Я хотел бы поговорить с вашим начальником.
Однорукий замер с раскрытым ртом. Затем поднялся со стула и завертелся на месте, будто рассовывал невидимые письма по ящикам. Развернулся и дёрганой походкой зашагал вглубь здания, бормоча под нос. Николай выдохнул.
Было видно, как служащий остановился на пороге кабинета и заговорил с молодой блондинкой. Она до последнего отвечала ему из-за стола, надеясь, что не придётся вставать. Наконец раздражённо кивнула и аккуратно поднялась на ноги — она была беременна. Приближаясь к Николаю, она изменилась в лице, изобразила понимание и сочувствие.
— Мне сказали о вашей ситуации, месье. К сожалению, мы ничего не можем сделать.
— А кто может?
— Это не наше решение, оно поступило сверху. Мы просто его исполняем.
— А можно обратиться к тому, кто принял это решение?
— К сожалению, мы не знаем, кто его принял. Это кто-то там, наверху…
Женщина описала большую сферическую форму над головой. Николай почувствовал, что у него дёргается рот. Быстро поблагодарил женщину, попрощался и вышел на улицу.
Он долго шёл в каком-то тумане, не обращая внимания на закипающий вокруг город — слишком тесный для современной жизни. Только раз кто-то громко окрикнул Кирилла, и Николай обернулся. Дошёл до кафе и сел за столик на улице, заказал кофе с булкой. Красивая официантка поставила их на стол, Николай попробовал заглянуть ей в глаза, но она отвернулась. Стоило ему надкусить булку, сзади раздался голос с сильным акцентом.
— Приятного аппетита!
Николай обернулся. За соседним столиком сидел араб лет сорока и широко улыбался.
— Спасибо, и вам приятного аппетита.
Араб закивал, по-прежнему улыбаясь.
— Откуда вы?
— Я из России.
— А, русский!
Он шутливо погрозил пальцем. Николай потупился.
— Ну ничего, скоро наступит мир.
— Очень надеюсь.
— Точно вам говорю!
— А вы откуда?
— Я из Орлеана.
Николай кивнул и, вежливо улыбнувшись, повернулся к своему столу.
— Мне надо попасть на концерт.
Отпив кофе, он снова обернулся.
— Что, простите?
— Я иду сегодня на концерт. На Стад-де-Франс.
— Здорово.
— Стад-де-Франс. Где это?
— А, это на севере.
— На севере?! — вскрикнул араб.
— Ну да, на севере Парижа. Точнее, к северу от Парижа.
— Так, значит.
— Да, давайте я покажу.
Николай открыл карту на телефоне и проложил маршрут до Стад-де-Франс. Собеседник внимательно посмотрел, но ничего не сказал. Николай убрал телефон и принялся быстро есть.
— Я должен увидеть Певца.
— Певца?
— Я же говорю, Певца. Он выступит на Стад-де-Франс.
Николай залпом допил кофе.
— Где это, Стад-де-Франс? — размеренно произнёс голос за спиной.
Николай поднялся и бросил несколько монет на стол. Не оборачиваясь, он быстро зашагал по улице и спустился в первое попавшееся метро. Провернул турникет и вышел на пустую платформу. До следующего поезда пять минут. Николай обернулся и увидел, как араб перелезает через турникет. Бросился в другой конец платформы, но там не было выхода. Слишком маленькая станция.
— Мне надо увидеть Певца! — издалека начал кричать араб. Его слова отдавались эхом.
Николай вжался в стену. Смуглое лицо приближалось, вскоре оно заслонило почти всю станцию.
— Я должен увидеть Певца! Как мне увидеть Певца?!
— Какого Певца?
— Я же говорю, Певца! — закричал араб, брызнув слюной.
Николай смотрел на его желтоватые крепкие зубы и на кромешную темноту за ними. Всё ближе и ближе, пока ничего не осталось, кроме этой темноты.
Из глубины тоннеля вырвался поезд. В металлическом скрежете тормозов была слышна его пронзительная песня.
Октябрь 2023 г.