год назад на страницах журнала “демагог” появилась первая колонка клавы синей, то есть меня. я начала подведением итогов года. заканчиваю тем же. да, я заканчиваю. больше вы меня здесь не увидете. больше меня не будет на этих страницах. да и вряд ли на другие пустят, даже если б очень мне захотелось.
критик_ессы всё время находятся в ожидании чего-то нового. они ищут и ждут. ждут и ищут. привычка убивает искусство, а вместе с ним и критику. хотя кажется, что не все меня здесь понимают, только люди, поражённые одним недугом, понимают друг друга достаточно хорошо.
“какова будет послепутинская россия — едва ли не единственный интересный вопрос нашего времени, поскольку с россией путинской всё, в общем, ясно”, — ставит проблему дмитрий львович быков, так ловко обосранный в недавней демагоговской статье. и в первом же абзаце своего текста он отвечает на свой же вопрос: “привыкать нам надо именно к тому, что после путина главными героями — и главными движущими силами — российской истории станут те, кого сегодня не видно,” — выводит быков, соглашаясь с антоном носиком. однако текст этот выходил на “openspace” первого февраля 2013 года.
сегодня, когда в столетие сахарова ликвидируют (и словцо-то поганенькое) “мемориал”, когда объявляют экстремист_ками и террорист_ками “овд-инфо”, “фбк” и проч., уже нет обсуждений: что будет после? таких вопросов не возникает. уже думаешь: что будет сегодня?
если год назад я могла провести параллель с 2013 годом, могла говорить, что ничего не меняется, а воронка закручивается, то сегодня уже не получается. сегодня несколько другое время.
эх, хотела написать колонку в стиле “старой доброй клавы”, но нет. это предсмертная записка, заявляющая о смерти всех и всего. и пусть меня обвиняют в том, что я слишко рано закапываю литературу, но сегодня я закапываю всё (в т. ч. и себя).
“полка” выпустила разговор под названием “приехать и не найти ничего: как сегодняшняя литература учится помнить о прошлом”. литературе ничего не остаётся (как и культуре в целом), потому что будущего нет. общее место: мысль, что литература стала терять границу между художественным и документальным, настолько банальная, что я не стану здесь, дорогие мои читатель_ницы, развивать это. скажу только, что граница эта изначально слишком несостоятельна, чтобы её адекватно проводить. в общем-то небезызвестный пушкин провёл и сам же разрушил её в романе “капитанская дочка”, что уж говорить о дальнейших литературных опытах. но сегодня её будто снова проводят и разрушают. это явление важное и несколько грустное. забавно же, что сегодня без степановой говорить о памяти становится невозможно, так что я умолкаю.
замкнутость пространства генерирует смысл, который также гибнет от чрезмерного сужения семантического поля. попытка ухватиться за прошлое нужна потому, что и прошлое гибнет в сегодняшнем дне вместе с будущим.
“альпина нон-фикшн” стала выпускать в этом году и фикшн. например, переиздали они лимонова, мамлеева, переперевели кафку и т.д. “в общем, у нас довольно амбициозные планы. мы не уходим в жанровую литературу, для нас важны действительно состоявшиеся и, может быть, не подзабытые, но немножко ушедшие имена, которые мы возвращаем в новой огранке, значительно расширив ту аудиторию, которая была у этих людей”, — говорит генеральный директор и главный редактор издательства “альпина нон-фикшн”. вообще-то это попытка литературной реинкарнации, но как бы литературные ютуб-блогер_ки ни пытались прорекламировать, затея изначально мертва, хоть дело делают неплохое (могу только отметить ужасные обложки, которые сами альпиновцы очень уж расхваливают).
лимонов и мамлеев всё время идут рука об руку, всё время упоминаются через запятую. это может казаться странным, но сегодня время настолько уплотняется, что оба они не могут в нём уместиться, вот и пихаются.
сегодня, наверное, самым сегодняшним выглядит выход большого собрания стихотворений сергея кулле. его верлибр настолько оказывается пуст и чересчур радостен, что звенит предновогодним днём 2021 года.
когда-то, в 2018 году, в ммома появилась выставка “ничьё”, и тогда ещё меня поразило, что её сделала мария степанова, которая не художница, не кураторка и прочие “не”. сегодня почти любая хорошая книжка воспринимается именно как выставка, как музей. так что когда анна наринская становится кураторкой “полутора комнат” бродского, делает экспозиции в переделкине и выставляет выставки в честь сахарова, это представляется мне логичным продолжением маринования современности.
правда и маринад не вечно сохраняет жизнь. моя последняя колонка. колонка о смерти. смерти моей колонки. смерти меня. тот сгусток застоя породил меня замкнутостью и прелостью своего строения. но он же и пожирает себя.
“75% людей, которые работали в нквд в 1933–1936 годах, были позднее репрессированы”, — говорит галерист марат гельман, признанный вчера иноагентом. та машина, которая была создана для посадки навального, не может прийти к путину и сказать, что оппозиция разгромлена. они должны искать новых врагов. но в какой-то момент все враги закончатся. а сажать надо. тогда это существо станет жрать само себя.
с новым годом. и приятного аппетита.
клава синяя