Сегодня сложное время для того, чтобы что-то писать и говорить. У меня уже не остаётся слов после того, как читаю новости. Но я попробую что-то написать.
24 февраля началась война. В детстве я часто играл с братьями и соседями в войнушки, пык-пык, казаки-разбойники и проч. Мы строили на даче шалаши, вырезали из дерева мечи, луки, стрелы, посохи, волшебный палочки, дубины и топоры. Мы дрались, ругались, но нам было весело. Я много слушал военных песен. “Эх, путь-дорожка фронтовая. Не страшна нам бомбёжка любая…” — с этой песней я поступал в детский хор.
24 февраля началась война. В тот же день мы купили билеты. Вечером мы были в Петербурге. Днём следующего дня в Ереване. Ещё через пару дней в Тбилиси. У меня никогда не было настоящих нервных тиков, кроме 24 февраля. У меня дёргался глаз страшно. Каждый звук, напоминающий сирену, взрыв и подобнее у меня вызывает ступор на несколько мгновений до сих пор.
24 февраля началась война, а я впервые публично сообщаю о своей эмиграиции. Мне было стыдно что-то постить или писать, потому что моих друзей задерживают, многие в панике, все не понимают, как им жить, а я уехал. Мне было стыдно, что я бросил всех и всё.
24 февраля мир стал ненавидить Россию. Мне неловко говорить о том, что я русский, что я гражданин Российской Федерации. Мне страшно говорить на своём родном языке в Тбилиси. Я ловлю взгляды окружающих. Мне до сих пор ничего не было за то, что я из России, но мне всё равно страшно.
24 февраля началась война, которая коснулась всех: ненавистью ли, курсом ли, спорами с родными ли, страхом ли, эмиграцией ли — абсолютно неважно. Коснулась всех без исключения.
Я в Тбилиси, и мне сложно здесь радоваться, потому что многие в России и на Украине страдают. Потому что тяжело моим родным и близким. Я стараюсь радоваться, но даётся мне это с трудом. Почему-то я чувствую свою вину за то, что я — призывник, который не хочет на фронт.
Больше я не могу читать новости (хоть и читаю), потому что я не могу больше ничего чувствовать. Мои чувства и переживания закончились. Есть только стыд и страх. Есть только непонимание и недоверие. Есть только боль.
Мне больше не весело от войнушек, военные песни не навевают ничего хорошего, а такие слова, как “война”, “фронт”, “бомбёжка” пробегают по моей спине мурашками.
Я сбежал из своей страны и не знаю, когда вернусь (и вернусь ли). Мы можем только надеяться и молиться.
Сегодня мой любимый день в православном годовом цикле — Прощёное воскресенье. Ты приходишь в тёмный храм. Все священники встают в ряд, а все прихожане подходят и просят прощения. Все просят и получают прощения: “Прости меня, Христа ради!” — “Бог простит, и я прощаю!” Как же мне хорошо всегда после этой службы. Разве не ради прощения мы все живём?
В шестой главе Евангелия от Иоанна говорится о Прощёном воскресеньи: “16. Также, когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. 17. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твоё, 18. чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно”. Начинается пост. Так давайте не будем ходить с постными лицами, когда это получается. И когда кто-то радуется, кому это удаётся, давайте радоваться за него, а не упрекать, что он шутит или смеётся. Потому что радости сегодня всё меньше и меньше. Надо учиться у радующихся.
Простите меня, друзья! Простите меня, родственники! Простите меня, россияне! Простите меня, украинцы! Простите меня, пожалуйста, все, кто хоть как-то обиделся, разозлился или расстроился! Я знаю, что не всегда приятен и мил, но я правда очень страраюсь любить вас, делать для мира что-то хорошее. Простите меня, Христа ради!
И я прощаю всех, кому нужно моё прощение.