Эта подборка вряд ли может подойти тому, кто хочет отвлечься или забыться. Этот ряд больного и калеченного человека (во всяком случае так я себя ощущаю), у которого по необъяснимым причинам сохранилась привычка читать даже в больном и калеченном времени.
Кроме того, должен предупредить, что расположение книг в этой подборке достаточно произвольное: они стоят ни в иерархическом, ни в хронологическом, ни в алфавитном порядке. Они стоят так, как стоят на моей домашней полке.
1. Адорно Т. Minima moralia. Размышления из поврежденной жизни
Это книга немецкого философа, социолога и музыковеда Теодора В. Адорно с короткими главками-рассуждениями на тему.
Адорно родился в 1903 году в семье еврея и итальянки. Но в 1933 году, когда к власти пришли нацисты, он не хотел уезжать. Ему было тридцать лет, он на пике своей интеллектуальной формы. Но задержался в Германии всё равно ненадолго, конечно, потому что запретили преподавать. Так что в 1934 году Теодор Адорно оказался в эмиграции.
В 1944 году он решил вести такой дневник “Minima moralia” в рифму к аристотелевской “Большой этикой” (“Magma moralia”): короткие пронумерованные заметки, идущие в хронологическом порядке с 1944 по 1947 годы.
Это книга уставшего от ужасов фашизма и капитализма человека, что характерно, начинается она с эпиграфа из романа австрийского писателя Фердинада Кюрнбергера “Уставший от Америки”: “Жизнь не живёт”.
Наверное, это одна из самых важных книг сегодня. Мы снова и снова в повреждённой жизни. И нам снова и снова о ней необходимо размышлять.
А издана “Minima moralia” в издательстве “Ad Marginem”, что уже говорит о качестве перевода, бумаги и самого содержания, конечно же.
2. Конаков А. Евгений Харитонов: Поэтика подполья
У меня ощущение, что сама тема книги в последнее время висела в воздухе, но многие побаивались к ней подходить. Алексей Конаков не побоялся, и вышло у него замечательно.
Евгений Харитонов — поэт, прозаик, драматург, актёр, режиссёр, известный прежде всего своей самиздатской книгой “Под домашним арестом”, это сборник рассказов, стихов, арий и манифестов. Но по большому счёту он до сих пор не особенно известен и изучен, хоть и в значительной мере повлиял на неподцензурный литературный процесс. Возможно потому, что он не много успел написать, или потому, что квир-искусство, которым занимался Харитонов, до сих пор сложная тема для русскоязычного читателя (хотя и особенно важная после новых законов), а, может быть, потому, что андеграунд на нынешний момент плохо осмыслен и отрефлексирован. Все эти аспекты пытается проработать Конаков, выпустивший в этом году в издательстве “Гаража” и и другую значимую книгу “Убывающий мир: история «невероятного» в позднем СССР”.
Мне кажется, биография Евгения Харитонова в мастерском исполнении Алексея Конакова — важное и своевременное высказывание, которое, как мне что-то подсказывает, пройдёт не особенно замеченным, что грустно. Но будем надеяться.
3. Эйдельман Т. Право на жизнь: история смертной казни
Тамара Натановна Эйдельман — выдающийся учитель и просветитель. Но особенно радует, что у неё совсем нет претензии на великое. Поэтому её и не страшат фигура её отца, Натана Эйдельмана, за одним плечом и фигура Мишеля Фуко за другим. И это выходит у неё очень изящно.
Книга “Право на жизнь” лежит на грани истории и философии: это почти крик о ценности человеческой жизни. Собственно говоря, Эйдельман убедительно показывает, как связаны ценность жизни и количество и качество убийств: на войне, в тюрьмах, на кострах и на улицах.
Она ставит важные и сложные этические вопросы перед читателем, которые при этом больше походят не на задачки по вагонеткологии, а на “Не могу молчать”.
Словом, если после Бучи и можно писать и читать книги, то такие.
4. Васякина О. Степь
Оксана Васякина известна читателю своим романом “Рана”: о прощании с матерью, о детских травмах и переживаниях. Её новый роман складывается с “Раной” в своеобразный диптих: теперь только роман об отце-дальнобойщике.
Однако стоит сказать, что слово “роман” к этому совсем не подходит, это нежное поэтическое высказывание, где воспоминания перемешиваются со снами, современностью и фантазией.
Васякина размышляет о жизни и смерти, любви и ненависти, травмах и привычках, правде и лжи, где степь, по которой они едут с отцом, становится проводником между всеми этими элементами. Не зря она приводит цитату из Парщикова, для которого степь / поле и являются метафорой всей жизни (как дорога у других авторов): “Ты, начавший ещё при Петре, муравей, через поле твоё странствие длится”.
Жаль только, что не удивлюсь, если увижу “Степь” запрещённой в России (из-за новых законов об ЛГБТК-пропаганде или ещё чего), впрочем, весь этот список можно смело нести в Роскомнадзор, чтобы они не трудились искать: что бы запретить такое новенькое?
5. Соболев А. Тень за правым плечом
Мир навсегда изменился, когда пришла новость о том, что у Александра Львовича Соболева выходит художественное произведение в “Издательстве Ивана Лимбаха”. Но в этом году оказалось, что это не конец, ведь в том же издательстве, кроме переиздания первого, появился второй роман Соболева “Тень за правым плечом”, снова толстая книга изысканного мастера слова, которую стоит читать медленно, смакуя.
Только если в первом романе революции 1917-го года не случилось, и жизнь проходит в Москве 50-х Российской Империи, то в “Тени за правым плечом” революция произошла, а действия разворачиваются в Петрограде, Вологде и ряде европейских стран. И автор размышляет о том, почему же 17-ый год произошёл, что случилось с этим странным временем.
Александр Соболев был известен в филологических кругах как автор увлекательнейших исследований об авторах второго и третьего ряда начала прошлого века, другим он был знаком по букинистическим находкам, а третьи могут его знать по упоительным заметкам, описывающим как первое, так и второе. Но Соболев-писатель не просто совмещает все три вариации, но и доводит это до высшей степени красоты. Так что будем ждать новых и новых романов.
6. Зиник З. Нет причины для тревоги
Зиновий Зиник известен читателям Демагога по своему эссе “Новые волны, другие берега” об эмиграции как переходе в совершенно новое состояние. Знает он это не понаслышке, ведь сам уехал из России в 1975 году. И размышляет он об этом не впервые: одно из первых его эссе, давшее потом имя целой книги, называлось “Эмиграция как литературный приём”.
“Нет причины для тревоги” — новый сборник рассказов и повестей, написанных в разное время, но на одну тему: как пережить личную катастрофу, неудачи и поражение, но сохранить при этом свою свободу и ясность ума.
В книге можно искать множество параллелей и с сегодняшним днём. Например, новелла “Уклонение от повинности” — про уклонение от воинской повинности в эпоху 70-х годов в Советской державе, которая, как и всякая империя и тирания, держава “держалась только экзотикой и цирком, и ее подданные терпеливо расплачивались за прибавочную стоимость гнусной жизни анекдотами”. Таких сходств во фразах автора-рассказчика, действиях героев и т.д. можно искать множество. Но главное, кажется, найти отличия. Это уж точно интереснее и плодотворнее.
7. Алешковский П. Хроники русско-украинской войны
Эта книга Петра Алешковского, вышедшая в иерусалимском издательстве “Библиотека Михаила Гринберга”, состоит из двух частей: первая — “Балахонье 2.0”, состоящая из самых разных эссе, часть из которых писалась как посты в Фейсбуке, а вторая — “Хроники русско-украинской войны”, где всего четыре главы: “Март”, “Апрель”, “Май” и “Июнь”.
Вторая часть — дневник, начинающийся с восьмого марта с цитаты из учебника по судебной психиатрии: “Манипуляция. Доминирование. Контроль. Вот три столпа жизни жесточайших серийных убийц…”. Обычно ассоциации с этой датой, восьмое марта, связаны с женщинами, цветами, побеждающем феминизме, любовью и проч. Обычно весна в литературе связана с любовью, цветением, началом жизни и проч. Здесь всё не так. Не так всё и в нашей жизни в этом году. Весна осталась жутким и мрачным временем. Март тесно связан с резнёй в Буче, мародёрством, кровью и мёртвыми связанными телами на улицах.
“Хроники русско-украинской войны” — попытка рефлексии писателя, попытка осмысления происходящего. Многие заслуженно полагают, что это лучшая книга Петра Алешковского. Мне было бы тяжело признать, что лучшее было рождено такой трагедией, но могу точно сказать, что это важнейшая книга Алешковского.
Надеюсь, что эти книги помогут вам если не отвлечься, то хотя бы продержаться в это трудное время и не пасть духом.
А кроме того, вы можете перейти в телеграм Демагога и проголосовать, на какую книгу вы бы хотели прочитать уже полноценную большую рецензию.
Все книги были предоставлены дружественным тбилисским книжным магазином Dissident books.